У меня в ЖЖ есть тэг «самое страшное». Я завела его, чтобы помечать все серьезные и не очень случаи, которые сколько-то пугают. Но есть несколько случаев, которые я до сих пор не описывала, хотя хорошо помню.
Один был этой зимой. Я катала Софку на санках, бегала, разбесилась, толкнула в очередной раз санки и не рассчитала: они улетели прямо в скамейку. Дочка вылетела, стукнулась лбом и заплакала. На подобные случаи в моей голове есть четкий план: успокоить, осмотреть и принять решение как действовать дальше. В ужас я прихожу много позже или не прихожу вообще (ну, второе – редкость). Софку утешить куда легче, чем самой успокоиться, отсутствие повреждений я тоже сразу увидела. И я хорошо помню, что первая мысль, когда поняла, что сделала, была: лишь бы никто не видел.
Я не могу сказать, что обращаюсь с дочерью очень осторожно. Есть у нас такая игра, когда я ее покусываю и рычу. Верю, что со стороны дико, но все равно никто не видит, а Софка хохочет и мне нравится. Как-то раз я очень сильно испугалась, когда увидела на детской ручке следы своих зубов. Страшило не то, что я ей чем-то навредила: я хорошо понимала, что это не так. Я боялась, что это может увидеть кто-то другой и подумать, что мать издевается над своим ребенком.
Совсем недавно мы с малышом разбесились на диване. В какой-то момент я вскочила, схватила ее на руки и уже встала на пол, когда подвернула ногу и упала. Софка полетела головой в тумбочку. Я как могла, смягчила падение, но она все-таки стукнулась. И опять: я уже убедилась, что с ней все в порядке (чего не могла про свою ногу сказать), но еще мучилась страхом обвинения в покушении на дочь.
Бывают у меня и на ровном месте дикие мысли, вроде навязчивостей: в голове проносится представление, как я убиваю или калечу дочь, или позволяю этому произойти. Хотя я легко с такими противными вещами справляюсь, но всегда есть момент острого ужаса и парализующее чувство вины уже за то, что допустила такую дикую мысль. Это редко повторяется. Возникают такие мысли или когда я плохо себя чувствую, или когда вдруг замечаю потенциальную опасность. Скажем, окно рядом со столом открыто, плита включена, нож в доступном Софке месте лежит или кипяток на столе стоит. Надо сказать, когда мне плохо, я вижу больше опасностей, чем когда я в порядке: меня начинают смущать острые углы, палки, полиэтиленовые пакеты, скользкий пол, еда, которой можно подавиться и т.п.
Я считаю себе хорошей мамой. Не идеальной, конечно, а просто достаточно хорошей. Если бы я в этом сомневалась, я бы не показала такую запись никому. Признаться, как мама я совершенствоваться совсем не собираюсь. Отчасти потому что лучшее враг хорошего. А отчасти потому, что не знаю что в воспитании однозначно благо, а что – однозначно зло. Я хреновый воспитатель, совсем не учитель, я не пытаюсь быть психологом со своей семьей (да и с другими стараюсь не быть, если не просят). Вот, может, дрессировщик из меня еще ничего: я люблю рассуждать в терминах «стимул-реакция» - так мне самой становится понятнее, что происходит. И все это понимая, я все равно живу с внутренней уверенностью, что я достаточно хорошая мама своему ребенку. Так же, как у меня нет сомнений в собственном душевном здоровье, у меня нет сомнений, что я умышленно причиню вред своей дочери. И все-таки у меня снова и снова возникает чувство вины. Я всегда могу четко сказать, от кого я жду обвинения. Одновременно понимаю, что это только моя проекция. Моя глубокая уверенность, что я в ответе за все, даже за что я не могу отвечать, что я не в силах предотвратить. А еще это признание, что я сама – источник опасности для своего ребенка. Мне трудно думать на эту тему, но я все-таки попытаюсь мысль до конца довести. Временами я нахожу в себе источник ярости, направленной на дочь. И ощущаю недопустимость этого. Когда Софка была меньше, я сталкивалась со своей злостью куда чаще. Я хотела бы думать, что за последний год здорово изменилась в лучшую сторону. Но сейчас я не успокаиваюсь так быстро, как раньше, хотя выхожу из себя куда реже. Сдается мне, это закономерно: сейчас дочь куда меньше нуждается во мне, чем год назад, чем оставляет мне больше свободы. Но и гормонального фона, смягчавшего стрессы, тоже нет, и свет все меньше видится мне сошедшимся клином на ребенке. Чем больше я себя осознаю отдельно, чем больше в свои интересы погружаюсь, тем возмутительнее мне видеть отношение к себе как к собственности. При этом ощущение запрета на агрессию к ребенку у меня все равно остается. Если я нарушаю его осознанно, - прикрикну или шлепну – чувство вины возникает минимальное. Я каждый раз потом думаю, как можно ту же ситуацию в следующий раз разрулить спокойнее, хотя глубокого раскаянья не переживаю. Я уверена, что без некрасивых проявлений себя с ребенком не только не обойтись, но не надо обходиться. А вот когда происходит что-то, чем я не руководила – мои неловкие действия или нечаянные мысли – я сталкиваюсь с настоящим ужасом, с виной, которая вгоняет меня в ступор и отнимает все силы.
Отредактировано Snowberry (2007-10-02 16:08:48)
Для своего ребенка хорошая, но могу и лучше
